«Люди любят щекотать нервы». Федор Лавров — о Павле I, триллерах, рефлексии

21 апреля на телеканале «Россия» — премьера исторического сериала «Александр I», который предварительно был показан на медиаплатформе «Смотрим». Роль Императора Павла I в проекте играет Федор Лавров, который рассказал aif.ru о паранойе своего героя, любви к философии, качествах интеллигента и советах отца.

Ввел в армии шинель для солдат

Татьяна Уланова, aif.ru: — Федор, едва вышла на платформе первая серия «Александра I», как историки бросились разбирать проект по косточкам: «этого эпизода не было», «а вот так герой поступить не мог»… По-вашему, какой процент вымысла допустим в художественном кино? 

Федор Лавров: — Смотря какие задачи ставят перед собой творцы. В литературе ведь тоже есть и авантюрные романы, построенные по мотивам исторических событий, и более серьезная литература, которая все равно — беллетристика, и научные работы.

— Про научные фильмы не говорим. А исторические художественные должны образовывать или скорее развлекать зрителя?

— Думаю, и то и другое нужно. Все равно ведь это будет взгляд сценариста, режиссера на исторические личности и события. Мы старались максимально, по мере сил, приблизиться к фактам. Но никто из тех, кто работал над фильмом, не жил в эпоху Екатерины II, Павла I, Александра I. Даже консультанты, которые знают больше нас всех. Так, а судьи кто? Был бы Павел жив, он мог бы сказать: «Ребята, все было не так!» Но его давно нет. Поэтому зоны допуска остаются. Они — как окна, в которых можно размышлять и попытаться представить для размышления свою гипотезу.

— Вы проживаете с Павлом на экране четыре серии. Смогли понять его как Императора, человека?

— Это дико противоречивая личность! Объемная, многогранная. Полностью разгадать его, кажется, и невозможно. Надо делать специальную сагу о нем. Но я многое узнал о нем: как прошла его юность, как он жил в Гатчине, общался с детьми, как изменился, когда приехал в Царское село и взошел на трон… Это длинный, насыщенный событиями жизненный путь.

Павел был невротической личностью. И паранойя, которая развилась в конце жизни, имела под собой почву, как мы выясним в момент его гибели. Одним словом этого человека не охарактеризовать.

Я и архивы поднимал. И с историками, военными консультантами разговаривал. Так собралась мозаика. А дальше — уже работа актера, партнеров, режиссера.

Знаете, в литературе о Павле в основном ругательное. А я столкнулся с источниками, которые свидетельствуют, что Павел сделал очень много хорошего. Он ввел в армии шинель для солдат — до этого была епанча, и все мерзли. Он позаботился о людях. Он провел военные реформы и, если бы не они (есть такое мнение), Александр I не выиграл бы Отечественную войну. Хотя и «самодурственных» поступков у Павла хватало.

«Люди любят щекотать нервы»

— В фильме прекрасные костюмы. Но, говорят, историческая одежда неудобная, тесная…

— Необычно ходить в парике, камзоле, ботфортах. Но все было сшито так, что я влез в костюм в первый съемочный день, вылез из него, когда все закончилось. И не помню, чтобы что-то жало, невозможно было передвигаться или я испытывал дискомфорт. Хотя, пластика, безусловно, меняется, когда на тебе ордена, шпага и прочее.

— Актер часто выступает адвокатом своего героя. В этот раз получилось?

— Я максимально старался оправдать Павла для себя.

— В вашем понимании он жертва?

— Ну нет… Однозначно так сказать нельзя. Против него был совершен очень подлый заговор. Павел все-таки пал его жертвой. И погиб от того, чего опасался. То есть, много чего сделал, чтобы все закончилось именно так, а не иначе. Но он был уверен в своей правоте, в том, что ведет государство к светлому будущему. Он же не мстил кому-то, не злодействовал. У него были глубокие мотивы, далеко идущие планы. Но это не всем нравилось.

— Когда актер соглашается играть Императора, даже самого противоречивого, понятно, что его привлекает. А когда идет в проект «Тень Чикатило»?

— Так и Попцов (милиционер, решивший, что общество нуждается в чистке от «человеческого мусора» — прим. ред) — крайне интересная личность. Феномен, который требует изучения. Любая роль — исследование. Для меня — всегда глубокое, порой — фундаментальное. Особенно если речь о личностях, которые живы. Это психологическая, психофизическая, нейролингвистическая и еще какая угодно работа.

— Что привлекает людей в фильмах о маньяках, где натурализм часто зашкаливает?

— Жанр триллера не сегодня появился. Ну, разве что, называлось это «фильмом ужасов». Такие картины были и всегда будут популярны. Как книги Эдгара По, Леонида Андреева…

Люди любят щекотать нервы. Им нужна внутренняя встряска, адреналин. Ничего странного. Сейчас боятся маньяков, раньше был Джек Потрошитель или просто нечистая сила. Страх — нормальное человеческое чувство. И оно должно отрабатываться. Актеру, к слову, играть злодеев всегда интереснее. Это еще Михаил Чехов говорил. А вот сам я человек незлобивый.

Правда может и ранить, и убить

— Чтобы сыграть хорошо исторического персонажа, актеру надо бы что-то прочитать. Но вы один из немногих в вашей братии, кто читает и помимо работы. Причем, не развлекательную литературу, а, например, «Критику чистого разума».

— Кант — прекрасный писатель, чудесный философ. Я действительно его периодически перелистываю. Но сейчас поднимаю себе настроение Хайдегерром. «Бытие и время».

— Перед сном читаете?

— И на съемочную площадку беру. Люблю, знаете, пройтись по метафизике.

— При этом утверждаете, что актеру необязательно быть умным.

— Так и есть. Иных коллег одарила природа. У меня же нет двухметрового роста, накаченного торса, густой шевелюры. Приходится брать чем-то другим.

— Есть чем — в кино у вас 200 ролей! Хотя вы, как сами говорите, актер позднего созревания, и вам еще нет 50.

— А профдеформация личности уже есть. Всегда вижу фальшь в жизни, когда люди надевают маски, играют роли. Это так заметно! Я-то всегда за простое и открытое общение (до каких-то границ, конечно). Мне оно кажется наиболее конструктивным, выгодным для всех.

— Игра в жизни по сути — вранье?

— По-разному. Бывает, человек так хорошо играет и вживается в придуманную роль, так пропитывается образом, что это перестает быть враньем.

— Страшно иметь дело с таким персонажем. Никогда не знаешь, где он настоящий.

— Мотивы чаще всего понятны — к чему все идет, куда, как. Просто люди пользуются разными способами. Один хитрит, петляет, как лиса, второй идет более прямым путем, третий соглашается на уступки, консенсус.

— А всегда говорить правду — хорошо ли?

— Не-не! Мир очень быстро погибнет, если все начнут резать правду-матку. Она ведь может и ранить, и убить.

— Лучше лишний раз поддаться сомнению?

— Обычно это приносит хорошие плоды, когда берешь паузу «на подумать». Бывают, конечно, импульсивные решения — все мы люди. Другое дело, если они компульсивные или вообще безалаберные. Это другая крайность. Лучше соблюдать меру и по возможности — рефлексировать. Способность сомневаться — вообще одно из качеств интеллигентного человека. А то, случается, захлестнет — хочу эту кепку! И покупаешь, не думая.

«Могу выбрать: я есть или меня нет»

— Интересно про качества интеллигента. Какие еще назвали бы?

— Уважение к чужому пространству, чужому выбору, чужому решению. Интеллигентный человек умеет уважать границы другого человека.

— Этого не хватает в соцсетях, например. Впрочем, вас интернет, кажется, не привлекает.

— Почему? Замечательный инструмент подбора информации, можно смотреть видео — как другие снимаются, играют на сцене. В таком виде пользуюсь интернетом постоянно. Вот электронные книги не очень люблю. Приучен к бумаге. Если только издание сложно найти, надо охотиться, тогда приходится читать с телефона. В соцсетях же и правда редко появляюсь.

— Кто-то недавно сказал: если тебя нет в соцсети, тебя фактически нет.

— Мне нравится этот буддийский подход. Получается, могу выбрать, что хочу в данный момент: я есть или меня нет.

— Теперь и кино вошло в Сеть — столько всего выходит в онлайн-кинотеатрах, что пересмотреть жизни не хватит. А нужно ли такое количество?

— Есть спрос — есть предложение. Это же в некотором роде саморегулирующийся процесс. Мы можем уйти в лирику, сидеть и размышлять. Но если бы люди не покупали и не смотрели кино в интернете, и выпускать смысла не было бы, бизнес быстро загнулся бы.

— Многие актеры трепетно относятся к театру и не уходят из труппы, даже если много работы в кино. В БДТ вы играли с Басилашвили и Фрейндлих в легендарном спектакле «Лето одного года», учились у Толубеева и Крючковой. И вдруг оставили этот театр…

— Олег Павлович Табаков позвал меня в МХТ. Глупо было от такого предложения отказываться. В Питере жизнь более размеренная, более инертная, там надо подолгу сидеть, ждать. И неизвестно, дождешься ли. А у меня кипучая энергия. Тем не менее, уже работая в Москве, я приезжал в Питер и еще довольно долго играл в БДТ, где Олег Басилашвили и Алиса Фрейндлих до сих пор показывают пример бесконечной любви к профессии и самоотверженности. Кажется, отними у этих актеров театр — и их моментально не станет. Хотя есть и семьи, и личная жизнь. Но работа, творчество занимают в их жизни гигантское пространство.

— Ваш отец Николай Лавров был известным ленинградским актером. Успел он вам что-то посоветовать в профессии?

— Немного. Значимые роли у меня появились, когда я, можно сказать, уже созрел. Отца же нет почти 25 лет. Но он все равно в моем сердце. Я думаю о нем, обращаюсь к нему, когда хочется похвалиться тем, что хорошо получилось — чтобы он тоже порадовался. Папа делал очень тонкие замечания. И однажды пошутил: «Актеру мало, чтобы его похвалили, нужно, чтобы еще обязательно поругали его партнера».