Спасибо женщине. Как поссорились и помирились Дервоед с Илларионовым

«Я не сторонник смешения музыки с политикой, для меня нонсенс, что сейчас пытаются их связать. Как человек и гражданин имею свою позицию, но транслирую ее только друзьям и коллегам».

«Членов правительства видел только по телевизору»

Татьяна Уланова, aif.ru: Артём, не всем сегодня удается гастролировать за границей. Некоторые жалуются, что к русским плохо относятся. А вы не только активно гастролируете там, но и преподаете.

Артём Дервоед: Два года назад открыл класс гитары в Международной школе Musica Mundi (аналог нашей ЦМШ для молодых талантов со всего мира — прим. ред.) в Ватерлоо под Брюсселем. Я всю жизнь работаю над репутацией, оберегая от того, что может ее очернить. Так что, не ко всем русским отношение плохое.

— Валерий Гергиев, Денис Мацуев, Александр Князев уже несколько лет невыездные в Европу.

— Уровень известности Мацуева и Гергиева не сопоставим с уровнем известности любого классического гитариста в мире. К сожалению.

— Этот уровень сыграл с ними злую шутку?

— Еще близость к руководству страны. Чего у меня никогда не было. Я не имею званий. Членов правительства видел только по телевизору. Это дает мне возможность приглашать на свой независимый фестиваль «Виртуозы гитары» зарубежных музыкантов. Для тех, кто приезжает, важна и моя репутация, и фестиваля. Я не сторонник смешения музыки с политикой, для меня нонсенс, что сейчас пытаются их связать — успешно или не очень. Сцена — способ самовыражения с помощью звуков, а не возможность проведения манифестаций. Потому и приезжают иностранцы, что знают: будет только музыка и ничего из того, что может им навредить.

— Многие боятся не приехать в Россию, а вернуться на родину, где их, возможно, ждут репрессии. В 2022 году выступившего у нас эстонского музыканта по возвращении просто уволили.

— Экстремизм есть во всем мире. Поэтому свое мнение я транслирую только друзьям и коллегам. И не вмешиваю в свое дело то, чего там не должно быть. Не место политическим передрягам в музыке, в карьере артиста, на сцене.

— Круг классических гитаристов узок. Популярность ниже, чем у эстрадников, рокеров. При этом музыка сложнее. Это не три аккорда, как в песне про маленький плот.

— Гитара — образ собирательный. Это большое количество инструментов, у которых разные конструкции, техника игры, репертуар, аудитория. Классическая гитара — как главный ствол, откуда растут ветки… В шесть лет я захотел быть просто гитаристом, не зная, что есть такое количество гитар, что есть классика и все остальное. Профессиональных исполнителей в семье не было, родители учились в обычной «музыкалке». Но когда я погрузился в мир классической музыки, мне там понравилось. В 13 лет начал играть на электрогитаре, увлекался рок-музыкой, даже сочинял что-то. Но это направление всегда было побочным.

«А гитаристам, значит, можно портить руки и жизнь»

— И кому только пришло в голову назвать гитару народным инструментом!

— Это вообще катастрофа! Никакого отношения к народникам мы не имеем. У нас должны быть разные образовательные программы — от музыкальной школы до вуза. Гитара не оркестровый инструмент, в отличие от народных. При этом нагрузка оркестровая есть, и гитаристы вынуждены по много часов в неделю сидеть с народными инструментами. Вместо того, чтобы заниматься своей специальностью, играть в ансамбле, изучать историю исполнительского искусства на гитаре и других классических инструментах — не на балалайке и домре, а на лютне, теорбе, наших предках эпохи барокко и ренессанса. Словом, развитие классической гитары происходит не благодаря старой традиции, когда всех одной гребенкой причесали, а вопреки.

— В марте и апреле у вас было много концертов…

— Дело не в моем участии, а в том, что за 12 лет на Транссибирском фестивале не было ни одного гитариста. Я — первый. Для инструмента — большое событие. Это ведь один из главных фестивалей классической музыки в стране. У гитаристов была возможность поучиться за границей, перенять опыт. Наложив знания на наши культурные особенности, мы начали иначе учить студентов, а они стали играть лучше предшественников конца ХХ века. Если раньше в музыкальных школах были востребованы фортепиано и вокал, то теперь популярна и гитара. На «народные» же — серьезный недобор. Преподаватели этих классов идут к гитаристам, что, на мой взгляд, преступление. На фортепиано или гобое не решаются учить детей. А гитаристам, значит, можно портить руки. И жизнь. Эти учителя проходят только курсы повышения квалификации, они не умеют играть, не знают репертуара. Хорошо лишь им — есть нагрузка, чтобы прокормиться.

— Пытаетесь бороться с системой?

— После каждого моего высказывания руководители, где я преподаю, ругают меня. Последний раз даже сказали, что я ломаю систему образования в стране. Ни много ни мало! Да, никому не хочется ничего переделывать. Но это назревшая необходимость! И рано или поздно гитаристов отделят от народников.

— Как и в развитии гитары, в вашей жизни многое было вопреки. В детстве вам сказали, что у вас ни слуха, ни голоса, ни чувства ритма. «Музыкалку» не окончили, а поступили в колледж. Везунчик?

— Не поверите, иногда самому кажется, что у меня ни слуха, ни чувства ритма. Бывает, сыграешь что-то: «Господи, а, может, те учителя были правы?» Хотя… Я был таким пугливым и асоциальным ребенком, что любые чужие люди вызывали во мне тревогу. На собеседовании в «музыкалке» вообще не мог понять, что от меня хотят, закрылся. Словом, вроде и везло, но на одном везении же далеко не уедешь. Успех — это совокупность качеств: еще и талант, усидчивость, колоссальная работа. И опыт, конечно. Когда многое пережил, палитра чувств стала более изысканной, есть о чем играть. Это не вопрос возраста. Опыт приходит с чередой событий, которые могут быть ранящими, болезненными, но открывающими в тебе новое измерение внутренней глубины. В юности казалось: если играешь быстрее и громче — значит, лучше. Сейчас другое понимание музыки — куда спешить-то?

«Чем больше отвлекаешься, тем хуже»

— Когда играете на концерте, о чем думаете?

— По-разному. Но, чем больше отвлекаешься, тем хуже. Я даже в зал стараюсь не смотреть. И все равно достичь внутренней тишины не всегда получается. Очень сложная практика. Буддисты много тренируются, медитируют, чтобы достичь этой тишины.

— Тоже практикуете?

— Скорее интересуюсь. Но отключить внутреннего комментатора иногда не могу. Моя задача — концентрироваться на музыке, слушать ее со стороны, как звукорежиссер, и исправлять что-то в моменте.

— А отношения с Дмитрием Илларионовым удалось исправить? 19 лет назад вы организовали фестиваль «Виртуозы гитары», но потом разошлись…

— Да, отношения разладились. Фестиваль филармонический (проходит в КЗЧ им. Чайковского в Москве — прим. ред.), и разошлись не наши пути с Димой, а его — с филармонией. Я продолжил заниматься фестивалем один. Потом мы обсудили ситуацию. Пришли к выводу, что не стоит больше соперничать, можно сотрудничать и даже по-дружески общаться. Теперь я приглашаю его на свой фестиваль, он меня — на свой. Иногда ходим друг к другу в гости.

— Помудрели, видимо?

— Это произошло благодаря жене Дмитрия. Она, мудрая женщина, свела нас. И мы поняли, что претензий друг к другу не имеем.

— В рамках Транссибирского фестиваля вы с Вадимом Репиным представили премьеру Сонаты для скрипки и гитары Кошкина. Он же и посвятил ее вам?

— Это не первое произведение, которое Никита Арнольдович (самый известный российский гитарный композитор, до недавнего времени выступавший на сцене — прим. ред.) посвятил мне. Взаимодействие с современными авторами очень важно. Нужно работать на перспективу. Нынешние гитаристы ругают Джулиани, который не убедил Бетховена написать что-то для него. Так вот, чтобы через век-другой не ругали нас, я каждый год играю мировую премьеру.