Настраивать на своё. Владимир Грамматиков о том, как нам договориться с ИИ
Владимир Грамматиков – мы его знаем по «Усатому няню», фильмам «Шла собака по роялю», «Мио, мой Мио» – также креативный продюсер картин из серии «Последний богатырь». 83-летний режиссёр рассказал aif.ru, как идти в ногу со временем.
Во благо или во вред
Ольга Шаблинская, aif.ru: Владимир Александрович, вы говорите про искусственный интеллект: «Это круто». Признаюсь, от мэтра я ожидала других эмоций. Чего-то наподобие «вот в наше время кино с душой снималось, а сейчас всё делают машины…»
Владимир Грамматиков: Искусственный интеллект напугал всех: боже мой, он заменит людей, какой ужас! Но я радикально другого мнения. ИИ не будет спрашивать нашего мнения, он придёт, понимаете ли, без спроса. И уже входит в нашу жизнь, причём очень мощно. Поэтому нужно с ним вести диалог, настраивать отношения.
Искусственный может быть использован на благо человечества, а может – на вред. Как атомная энергия может служить в мирных целях, а может применяться в бомбах. Так же и с искусственным интеллектом. Всё будет зависеть от того, как мы его примем и как будем с ним работать.
– Что явилось для вас подвижкой для всего этого? Почему вы, создавший столько любимых народом фильмов, вообще начали думать об использовании ИИ в кино?
– Я часто контактирую с творческой молодёжью, подростками. Мы уже 20 лет проводим форум «Бумеранг»: в «Орлёнок» приезжают дети со всей России, которые сами делают кино – игровое, документальное плюс мультипликация и телевизионные программы. По энергии это братская ГЭС, правда!
Несколько лет назад – это было ещё до искусственного интеллекта – я обратил внимание, как дети внедряют новые технологии. Потрясающие камеры, монтажные столы, возможность сделать спецэффекты, работа со звуком… И мы начали проводить мастер-классы: да, технологии дают возможности. Но голова, душа, сердце – вот что будет определять творческий уровень работ. Успех будет только от синтеза, только от возможности использования современных технологий и личных творческих поисков. А потом собрал совет «Бумеранга» и предложил: пока никто другой этим не занялся, самим сделать лоцманские карты для подростков по искусственному интеллекту. И мы это сделали.
«Дурное влияние Михалковых»
– Когда вы были подростком, на выбор вами профессии ключевое воздействие оказал Никита Михалков, да? Когда впервые его увидели, подумали, что это мальчик из звёздной семьи?
– Да нет, мы с ним соседями были, нам по 7 лет было, когда познакомились. После переезда из Свердловска в Москву наша семья 40 лет жила на одной лестничной клетке (дверь в дверь) с Михалковыми. Более того, я у них жил на даче на Николиной Горе. До армии мы очень были близки с Никитой. Наталья Петровна какую-то симпатию ко мне испытывала – я мог починить телевизионную антенну. У них на телевизоре всегда антенна сзади выскакивала, а я знал, что там подпаять, подкрутить. У Натальи Петровны это вызвало такой восторг, как сейчас помню.
– Немудрено, что вы с такими задатками поступили в МВТУ имени Баумана, куда всегда был невероятный конкурс…
– Да, на техническую специальность. Радиоаппаратуро-строительный факультет. Мода была тогда такая. Но, видите, я 2 года проучился, потом ушёл. Это было очень драматично. Когда я отцу сказал, что буду поступать на режиссёра, он ответил: «Никогда в жизни, Володя. Получи диплом, потом уходи в клоуны». Для него это был шок. И дурное влияние семьи Михалковых.
– Так оно и было?
– А так и было, конечно. Если бы мы не поселились рядом, то в жизни бы я не узнал никогда ни про кино, ни про режиссуру, ни про актёрство.
– Но у Михалковых тоже не киношная семья. Папа – писатель, поэт Сергей Михалков. Мама – поэтесса-переводчица Наталья Кончаловская.
– Не киношная. Но Андрон уже учился на режиссёрском факультете ВГИКа в мастерской Ромма. В их доме постоянно бывали Тарковский, Шпаликов. Мы же с Никитой всё это видели. В итоге он шёл из «Щуки» (Театральный институт им. Бориса Щукина. –Ред.) уже на режиссуру к Ромму абсолютно осознанно. И стал работу за работой делать. Снимал значительно больше, чем нужно было. Это была страсть уже. Помню, Никита начинал сниматься в фильме «Тучи над Борском» и приехал завитой. (Фильм режиссёра Василия Ордынского 1960 года. Никита Михалков играл пионера Петю, «отца Никона» в антирелигиозной сценке школьников. – Ред.) Я начал смеяться: «Никита, какая у тебя голова». «Володя, это щипцы такие, их греют, а потом волосы закручивают». Представляете, раньше их не видел!
– Отец вас простил за решение поступать на режиссёрский?
– Не сразу. У меня вообще сложная жизнь началась. Бронь технического вуза закончилась, и меня сразу забрали в армию. Я последний, кто служил 3 года. С 1963-го по 1966-й. Сопровождение особо секретных грузов. Товарный состав, который идёт без остановок. И ты на посту 9 часов между вагонами, температура минус 35 и скорость 60 километров в час. Пристегнул себя ремнём, потому что на железной дороге тебя может выкинуть где-то под Красноярском, долго искать будут. И автомат тоже пристёгиваешь. И орёшь, чтобы не замёрзнуть. А иначе – труба. Околеешь между вагонами. А потом я 5 лет поступал на режиссёрский, прежде чем меня приняли.
А отец… Лет 7 он со мной практически не разговаривал. И дебют мой «Усатый нянь» он не понял.
– Ваша первая комедия стала одним из лидеров кинопроката, собрав 43 миллиона зрителей. Как вы всех этих детей заставляли делать в кадре то, что нужно вам?
– Вы подняли проблемную тему. Потому что даже великие наши детские режиссёры, как Ролан Быков, Илья Фрэз, Боря Рыцарев, не оставили методологии работы режиссёра с ребёнком. (Быков снял фильмы «Чучело», «Айболит-66»; Илья Фрэз – «Вам и не снилось…», «Приключения жёлтого чемоданчика»; Борис Рыцарев – «Принцесса на горошине», «Волшебная лампа Аладдина», «Иван да Марья». – Ред.)
Мне часто говорили про «Усатого няня»: «Какие реакции потрясающие у детей!» Хотите открою секрет? Я говорил: «Мотор!» – А потом ночной горшок надевал на голову. И у меня дети от души смеялись. Детская режиссура такая – всё индивидуально и очень тонко.