Надежда Бабкина: «Для меня поступок Пугачевой — как удар под дых»
Содержание:
Надежда Бабкина — одна из самых энергичных певиц на нашей эстраде. Она руководит театром «Русская песня», гастролирует и не стесняется выражать свою позицию по самым острым вопросам. В интервью Вячеславу Манучарову в YouTube-проекте «Эмпатия Манучи» артистка высказалась о своих коллегах, покинувших страну.
«Артисты, которые не поддержали, а даже осудили присоединение Крыма, СВО, не поехали в Донбасс, чтобы увидеть все своими собственными глазами, просто трусят, а потом боятся извиниться, — считает Бабкина. — Им легче полить дерьмом, чем поехать посмотреть и принять четкую, правильную позицию, поняв реальность».
Об Алле Пугачевой
«Я видела ее [Пугачеву] на похоронах Валентина Юдашкина. На поминках ее не было, а на похоронах она была. Мы не общались, но поздоровались: „Привет — Привет, Алла“. Она ни с кем там не общалась. Мы никогда не были близки с ней, хотя бывали вместе в компаниях, у нас есть общая подруга… Когда она [Пугачева] приехала на похороны, я спросила эту подругу: „Ну что?“ А она ответила: „Ничего, вообще. Не понимаю, что происходит…“ Ну что ж, человек сам себе кует судьбу.
А я ведь сразу после ее отъезда написала, что не понимаю, как можно было получать от государства такую бешеную поддержку, а потом просто взять и плюнуть на страну из-за границы. Я никого не осуждаю. Но действительно не понимаю… И никогда сама так бы не поступила».
То, как ведет себя Примадонна, очень расстраивает Надежду Георгиевну.
«Честно говоря, для меня самой ее поступок — тоже неожиданность и какой-то дополнительный удар под дых. Не знаю, что ее пошатнуло. Может, муж? Может, она от него зависит. Может быть, она хотела сохранить семью, все-таки у нее очаровательные дети… Я всегда говорила и говорю, что она на века останется гениальнейшей певицей. Но народ, который неистово любил ее и ходил на концерты, не может этого простить, потому что их предали, им в лицо плюнули: „Мы тебя обожали, а ты нас оставила наедине с проблемами, вместо того, чтобы поддержать и помогать“. Просто выходить петь песенки — этого маловато. Артист должен быть с народом. А для кого же он поет? Поэтому я в любой регион приезжаю, и там я своя, я свой человек. Меня никогда не было на радио, я для них не формат. Но тем не менее нет ни одного человека в стране, который не знает Бабкину…»
У Бабкиной в свое время был неприятный инцидент с Пугачевой из-за здания театра.
«Хотела ли Пугачева забрать мой театр? Видимо, да. Потому что, когда строительство еще до финала не дошло, она приезжала туда и устраивала всякие вечеринки. Я сама не ездила, не видела, но у меня есть „агенты“, которые рассказывали не только о том, что видели физически, но еще и про слова всякие… Зачем ей это надо было, не знаю. Ей предлагали шикарное помещение на Садовом кольце и в Питере, у нее была возможность при ее имени… Я с ней это не обсуждала никогда. С годами приобретаешь мудрость, но, видимо, к кому-то иногда года приходят одни, без мудрости… На одном из приемов, где я выступала, я достала документ по поводу театра и подписала у Лужкова. Все хохотали и аплодировали. Сказали: „Какая ты молодец! Куй железо, не отходя от кассы“. Все подписали… А у меня другого выхода не было, достучаться в те времена мне было очень трудно, да и к народному театру отношение такое — ну что там, поют, веселятся… А народный театр — это душа нашего многонационального народа».
О поддержке СВО и гастролях на Украине
«Я поддерживаю всех ребят, которые сейчас находятся там, на передовой. И поддерживаю по-разному: и участием своим, и бывали мы там, и письмами детскими. А какой спектакль мы сделали „В Россию верим“, посвященный Донбассу! Потому что мы там были, видели все своими глазами».
«В прошлом году мы были в Мариуполе. Что я увидела? Страшное дело. Сталинград… Сердце сжалось так, что мы все молчали… Мало того, мы собирались ехать в Донецк, а там перед нашим визитом, буквально за час, разбомбили зал, в котором мы должны были выступать, увидеться с народом. Открытых площадок тогда не подразумевалось, и нас вернули под Мариуполь, в небольшой зал, где была сцена. Так вот, люди из Донецка, артисты и даже военные — все поехали туда, где мы. И перед тем, как начать мероприятие, у меня была встреча с людьми на улице, и я с каждым общалась. Разговоры были разные — и приятные, и не очень…»
Вспомнила артистка и о провокациях во время ее последних выступлений на Украине.
«Я в 2013 году последний раз была в Киеве, у меня там было мероприятие, и зал был полон народа. И уже тогда мне организаторы сказали: „Надя, надо прекращать пока сюда ездить. Пока прекращай…“ На пороге был 2014 год, переворот. Отношение уже чувствовалось. Выкрики были, собирались какие-то непонятные люди, которые кричали: „Геть отсюда, москали!“ Хотя народ приходил в прекрасном настроении, с цветами, с аплодисментами… Но при этом были ситуации, когда какие-то люди препятствовали и тормозили запуск зрителей в зал. Для меня это была большая неожиданность, я была дико растеряна. Даже почувствовала к себе какую-то ненависть… Но у меня обратного чувства не было… Ведь на Украине живет очень хороший, певучий, талантливый, гостеприимный народ, к ним же в гости приедешь — сразу плюс 7 кг: и сало, и хлеб, и горилка… И русский язык у них не получится отменить. Этого никогда не будет. Наши культуры неразрывно связаны. Сказать: это „хохлы“, это „москали“ можно. Но! Культура-то давно переплетена. Как ее порежешь? Отменять они могут сколько угодно. Но красное останется красным, синее — синим, а зеленое — зеленым. Их президент [Зеленский] ведь приходил как „президент мира“… Ну что тут скажешь…»
О поездках в Донбасс
«Я езжу в госпитали и буду продолжать это делать. На Пасху приезжала в один из госпиталей, куличи солдатикам привезла… Мне не страшно. Они были счастливы. Я им говорю: „Ну хоть домой сейчас поедете…“ А они мне: „Нет. Мы к своим, обратно. Там у нас братство“. Они правы, там реальное братство. Там перековка какая-то происходит, мужики становятся нормальными мужиками. Мы живем в стране, в которой была и Украина. Эта земля пропитана кровью наших предков, победным духом… Все будет, как надо. Они там [на Украине] поддались негодяям, на какие-то провокационные вещи… Но все закончится, я уверена. Народ, который там боится голову поднять и что-то сказать, тоже уверен в этом. Им это надоело… Мне поездки в Донбасс, в госпитали просто необходимы… для совести — я участвую, поддерживаю, пытаюсь вселить дух веры, понимание, что мы — едины, мы — семья и одна команда. И кстати, ни один человек из моего коллектива не возразил. Ни один! Каждый, кто помогает, вносит свой вклад — кто-то носочки вяжет, картинки детские рисует и письма пишет… А как это надо нашим воинам! У них слезы, когда они читают эти письма…»
О Вячеславе Зайцеве
Надежда Бабкина много лет дружила с модельером Вячеславом Зайцевым, как, впрочем, и многие представители шоу-бизнеса. Но когда Вячеслав Михайлович умер, на прощание с ним приехало не так уж много звезд. Среди них была и Надежда Георгиевна.
После похорон многие издания написали, что Бабкина требует перезахоронить знаменитого модельера с большими почестями на одном престижных кладбищ Москвы. По воле родных его могила находится далеко от столицы, во Фрязино.
«Не я инициатор этого предложения, — рассказала певица в интервью Вячеславу Манучарову. — Это задача родственников. Похоронили — и похоронили. Их право сделать так, как они поступили. Хотя писали, что Слава сам мечтал остаться там, в тех местах… Но я в этом не очень уверена. Потому что Слава — личность государственного масштаба. И многие хотели бы и его могиле поклониться, и цветы принести, отдать дань уважения и любви к нему. Но похоронить его не в Москве, а в Подмосковье — это желание родственников, сына. Я не близка с его семьей, сына знаю визуально… С внучкой Вячеслава Михайловича Марусей мы общались и переписывались. Он очень ее любил. Я высказала, что не согласна с тем, что Слава так далеко похоронен… Тогда бы уж отвезли его в Ивановскую область, откуда он родом… А на самом деле, он человек масштаба страны, государства. Он показал миру, какая Россия яркая, многонациональная. Великие дизайнеры приезжали в нашу страну и называли Вячеслава Зайцева „Красный Диор“.
Мы дружили с ним — не только лично, но и всем нашим коллективом. Он приходил к нам как зритель, сделал две коллекции для нашего театра… Мы и сегодня выходим на сцену в его костюмах и чувствуем присутствие Славы Зайцева и тот генетический код, чему и я посвятила все свое творчество и всю свою жизнь».
Художник-модельер Вячеслав Зайцев
© www.globallookpress.com
© www.globallookpress.com
© www.globallookpress.com
© www.globallookpress.com
© www.globallookpress.com
© www.globallookpress.com
© www.globallookpress.com
© www.globallookpress.com
© www.globallookpress.com
Художник-модельер Вячеслав Зайцев
© www.globallookpress.com
© www.globallookpress.com
© www.globallookpress.com
© www.globallookpress.com
© www.globallookpress.com
© www.globallookpress.com
© www.globallookpress.com
© www.globallookpress.com
© www.globallookpress.com
Об уходе из «Модного приговора»
Больше 10 лет Надежда Бабкина была одной из соведущих шоу «Модный приговор» на Первом канале. Именно она искренне и ярко защищала участниц на строгом «модном суде», где встречают обычно «по одежке». Но в какой-то момент передача перестала выходить в эфир, а сама Бабкина оказалась на другом канале, в другом проекте.
«Отпустили с Первого канала меня легко. Я ни с кем не скандалила. Двенадцать лет там проработала, ничего дурного сказать не могу… Но последние года полтора я там была не востребована, полное затишье. А меня приглашают другие каналы, я и пошла… Я почти два года сидела без работы, получается, с Первого канала не было звонка… У меня никогда не было с ними [Первым каналом] контракта, не у кого было спрашивать. И я самостоятельно приняла решение работать на другом канале… Такие паузы иногда необходимы, идет переосмысление всего происходящего, и четко все расставляется на свои места… Было, конечно, недовольство от Первого канала, когда я ушла: „Как ты так? Зачем?“ А я отвечала: „Полтора года ждала, верой и правдой вам служила…“ Я, видите ли, ушла, не спросясь. Я крепостная… оказывается. А то, что я пришла к ним народной артисткой России и у меня уже был свой театр — это как бы не считается…»