Мозг Брюса Уиллиса, глаза Вивьен Ли. Что актёры завещали после своей смерти
Aif.ru выяснил, а что ещё после своей смерти хотели отдать науке известные люди.
Череп для Гамлета из Буэнос-Айреса
Представьте себе Буэнос-Айрес середины XX века. Один из городских театров получает необычное предложение. Бывший артист по имени Хуан Потомаки, человек, вероятно, всю жизнь горевший сценой, оставил завещание. Его последняя воля не была мечтой о деньгах или памятнике, она была о вечном участии в спектакле. Он завещал театру солидную сумму — несколько десятков тысяч долларов (по тем временам — приличные деньги) с одним специфическим условием. Театру надлежало использовать его собственный, настоящий череп в качестве реквизита в постановках шекспировского «Гамлета».
В пьесе «Гамлет» есть культовая сцена на кладбище, где принц Датский беседует с Йориком, умершим придворным шутом, держа в руках его череп. Обычно актеры используют бутафорский череп из папье-маше или пластика. Но Потомаки хотел, чтобы в этот ключевой момент на сцене была сама смерть — его собственная.
Согласилось ли уважаемое учреждение на такое эпатажное условие? Говорят, что да. Театр, ценя искусство (и, несомненно, щедрое пожертвование), принял и деньги, и череп актёра. С тех пор, в некоторых постановках «Гамлета», когда актер произносил знаменитый монолог «Бедный Йорик!», он смотрел в пустые глазницы человека, который так любил театр, что пожелал остаться в нём навсегда.
Глаза от Вивьен Ли
Совершенно другую, но не менее душераздирающую историю подарила миру Вивьен Ли — британская актриса, навсегда вошедшая в историю как Скарлетт О’Хара из «Унесенных ветром» и Бланш Дюбуа из «Трамвая „Желание“». Обладательница красивых глаз, Ли завещала после своей смерти… их. Но не для того, чтобы её «зеркало души» поместили в музей или банку и отдали в Кунсткамеру. Её желание было куда более благородным: она завещала свои роговицы (прозрачную часть глаза) банку донорских органов, чтобы подарить зрение двум незрячим людям.
Казалось бы, какой красивый и гуманный жест от великой актрисы. Однако после ее смерти в 1967 году выяснилась суровая медицинская правда. Вивьен Ли долгие годы страдала от туберкулеза, который в то время был неизлечим. Туберкулез мог потенциально передаться реципиентам через трансплантацию тканей, что создавало бы неприемлемый риск для их здоровья и жизни.
Несмотря на всю красоту намерений и символичность жеста (подарить миру то, что принесло ей самой славу), дар был отклонен. По существовавшим тогда и действующим сейчас строгим медицинским протоколам, ткани от доноров с активными инфекционными заболеваниями, такими как туберкулез, не могут быть использованы для трансплантации.
День рождения от Роберта Льюиса Стивенсона
Представьте себе дилемму одной викторианской леди, близкой подруги знаменитого писателя Роберта Льюиса Стивенсона. Она родилась 25 декабря, в Рождество. Казалось бы, что может быть прекраснее? Но на деле её личный праздник всегда тонул в суете и подготовке к чему-то большому и значимому, предназначенному не только ей.
Великий писатель, автор «Острова сокровищ» и «Странной истории доктора Джекила и мистера Хайда», был известен не только своим литературным гением, но и тонким чувством юмора. Он понимал разочарование своей подруги и решил подарить ей то, чего не хватало больше всего на свете — полноценный, принадлежащий только ей день рождения.
В своем завещании, рядом с распоряжениями о книгах, правах и имуществе, он официально «завещал» ей свой собственный день рождения — 13 ноября. Его логика была безупречна: 13 ноября был ничем не примечательным осенним днем, не обремененным другими праздниками. Он принадлежал только ему, и мог бы принадлежать только ей. Это был поистине королевский подарок. Однако когда настало время исполнения последней воли писателя, за дело взялись судьи — люди, мыслящие параграфами и прецедентами, а не метафорами и душевными порывами. Они изучили этот уникальный случай и вынесли вердикт, который, вероятно, огорчил бы Стивенсона, но не удивил бы его своим педантизмом.
Суд постановил, что Роберт Льюис Стивенсон не является законным владельцем своего дня рождения. А потому его нельзя передать в дар, подарить или завещать, как какую-нибудь фамильную ценность. Более того, сама идея «передачи» дня рождения была признана юридической бессмыслицей, не имеющей силы в правовом поле.
Подруга Стивенсона так и осталась рождественской именинницей. Но в этом и заключается вся прелесть и глубина истории. Истинным даром был не сам день 13 ноября, а великодушный и эксцентричный жест одного из величайших писателей эпохи. Стивенсон попытался подарить подруге не дату в календаре, а чувство собственной уникальности. Он хотел исправить несправедливость, вернуть ей право на личный праздник.
Эта история пережила своё время именно потому, что рассказывала о дружбе, внимании и попытке совершить, казалось бы, невозможное — подарить человеку самый ценный в мире нематериальный актив: немного счастья и внимания.