«Пошли по пути Медного всадника». Высоцкий и его «Любовь Советского Союза»

В российский прокат выходит фильм Никиты Высоцкого и Ильи Лебедева «Любовь Советского Союза» — история страны 1930-1940 годов, показанная через призму отношений актрисы Галины Ковровой (Ангелина Стречина) и её мужчин — трагически погибшего летчика-испытателя Анатолия Коврова (Кирилл Кузнецов) и драматурга, поэта Кирилла Туманова (Роман Васильев). Герои столкнутся с репрессиями и коллективным порицанием, узнают милость всемогущего Сталина (Александр Устюгов) и пройдут через нечеловеческие испытания. В ролях также заняты Алена Бабенко, Игорь Петренко, Роман Мадянов, Софья Эрнст.

Накануне премьеры aif.ru поговорил с Никитой Высоцким о прототипах главных героев, об образе Сталина, о любимых песнях Владимира Высоцкого, а также о том, как любовь повлияла на судьбу страны.

Сказка, основанная на реальных событиях

Игорь Карев, aif.ru: «Любовь Советского Союза» — история, явно вдохновленная судьбой актрисы Валентины Серовой и её мужей, летчика Анатолия Серова и поэта и писателя Константина Симонова. Почему решили делать не обычный байопик, а некую абстракцию, где о прототипах можно только догадываться?

Никита Высоцкий: Не моя фраза, но я ее процитирую — это сказка, основанная на реальных событиях. Про Серову, кстати, биографический сериал уже выходил («Звезда эпохи» 2005 года с Мариной Александровой, где Серова выведена под фамилией Седова — прим. ред.), но любой из трех главных героев мог бы претендовать как минимум на ЖЗЛ или собственный фильм. Поэтому наша картина — попытка рассказать более общую историю, не сводящуюся к биографии конкретного человека. Может быть, это более сложная задача, может, менее сложная, но она в любом случае другая. К тому же Симонов был частью моей жизни, и я не могу относиться к нему спокойно. Он много сделал, чтобы опубликовать роман Булгакова «Мастер и Маргарита», он написал «Жди меня», он к 30-летию Победы сделал «Они сражались за Родину», которая в то время уколола буквально всех. Но я никогда не думал, как он выглядит в обычной жизни. Недавно я смотрел спектакль, в котором Александр Домогаров играет Вертинского — без внешних эффектов, без картавости, только судьбу творца, его образ, и получается «Вертинский по Домогарову». Такой подход дает возможность применять большую фантазию, используя известные исторические факты. Поэтому у нас в фильме герой — не Симонов, а Туманов.

— В фильме образ Сталина, кажется, собран целиком из штампов — он медленно, но неотвратимо решает судьбы, ходит тихо и советуется с Берией. Разве что трубку не курит…

— Знаете, трубку он курил, но эта сцена не вошла в окончательный монтаж. Но в целом вы правы, и это сделано сознательно. На мой взгляд, персон такого масштаба надо либо не выводить на экран — как раз из-за существования тех самых клише и штампов и разного отношения к его роли в нашей истории, либо показывать его глазами других героев. Ведь это абсолютно огромная, значимая фигура — неважно, с каким знаком вы его оцениваете, — и таких персон в нашей истории не так много. Например, Распутин, которого у нас играли Алексей Петренко и Владимир Машков — это тоже огромная фигура, оболганная, допридуманная и спрятанная. Если пойти в историю ещё дальше, то можно вспомнить про декабристов, с которыми я столкнулся, когда мы снимали «Союз спасения» — они сделали всё, чтобы мы не знали правды. Они прятали свои отношения, пока были на свободе, потом прятали всё, что можно, во время следствия, чтобы их не казнили. Да и потом, уже в старости, когда они стали героями, им приходилось соответствовать статусу — кроме Трубецкого, который даже о себе на допросах говорил только в третьем лице.

— И вы решили показать Сталина глазами вашей героини?

— Да, этот Сталин показан глазами героев нашего фильма. Ведь в то время Сталина видела далеко не вся страна, и разговоры о том, что он был простой, как чёрный хлеб — это лишь разговоры. Его — или не его, никто не знает — видели на Мавзолее, его снимали в кинохронике, некоторые люди могли общаться с ним, когда он выходил к народу. Поэтому мы решили показать представление нашей героини о Сталине как о творце новой жизни, как о человеке, в руках у которого оказалась вместе со всей страной и наша героиня. Что касается каких-то общих мест, мне кажется, это допустимый ход. Это как с памятником Петру Первому — люди привыкли к Медному всаднику, но есть работа Михаила Шемякина в Петропавловской крепости, которая до сих пор вызывает споры. Это просто разные пути. Мы пошли по пути Медного всадника.

«Никогда не бежал от своей фамилии»

— Творческий человек всегда сталкивается с оценкой его труда. Но ваш труд не просто оценивают, вас ещё и сравнивают с отцом — актером, поэтом и музыкантом Владимиром Высоцким. Вы смирились с этим сравнением?

— Я не считал, что моя задача — во что бы то ни стало состояться самому. Помню разговор с Мариной Влади, которая сказала: если ты хочешь стать актером, то должен менять фамилию, потому что иначе всегда будешь под чужой звездой, тебе это будет мешать. Но я спросил себя — хочу ли я, чтобы мой сын по каким-то соображениям поменял фамилию, чтобы состояться самому? И ответ был такой: нет, не хочу. Поэтому я никогда не бежал от своей фамилии и всегда существовал под этой фамилией и под этим сравнением.

— Помнится, ваше согласие на фильм «Высоцкий. Спасибо, что живой» удивило многих.

— Тогда я уже много лет существовал внутри процесса, который можно назвать «Высоцким», работал директором музея Высоцкого. И точно знал, что подобный фильм назрел, подошло время. В тот момент это действительно висело в воздухе — уже было несколько сценариев, было несколько проб, назывались фамилии актеров — кто-то говорил, что Высоцкого может сыграть, например, Владимир Машков. Конечно, я мог бы отойти в сторону, но выбрал, что буду этому проекту помогать и сделаю для него всё, что необходимо. Правда, мои предложения не приняли — я предлагал кандидатуры Станислава Говорухина, Александра Митты, предлагал сценарий Эдуарда Володарского. Но позже все сошлись на том, что такой фильм должен снимать кто-то молодой — им и стал Петр Буслов. Была идея сделать современный фильм о Высоцком, не панегирик, которых и в то время хватало. Правда, я не думал, что буду настолько включен в эту работу — и сценарно, и голосом. Этот фильм можно ругать, можно хвалить, я знаю людей, которые его ненавидят, знаю тех, кто его любит. Но одно у этой картины не отнять — «Спасибо, что живой» всколыхнул интерес к Высоцкому, снова сделал Высоцкого актуальным, нужным сегодня, для поколения, которое относилось к нему, как к кумиру своих бабушек и дедушек. Думаю, это было важное событие в посмертии моего отца, и я не жалею о нем ни одной секунды.

— Вы сами поете песни отца?

— От меня этого ждали ещё тогда, когда я ходил в детский садик при ВТО — нянечки просили, наверное, представляя, что я хриплым голосом запою какую-нибудь блатную песню. В принципе, я учился в институте, у меня пятерка по вокалу, уши есть, я могу петь. Но петь песни Высоцкого я долго не мог, существовал какой-то невидимый барьер, хотя стихи читал — в спектакле Театра на Таганке «Владимир Высоцкий». Сломала барьер Елена Камбурова — она предложила сделать совместный спектакль, в котором я пел семь или восемь песен. Сейчас этот спектакль уже не идет, но, наверное, если бы я хотел, то мог бы сделать сольный проект «Никита Высоцкий поет Высоцкого». Правда, это ничего не добавляет — прикол, не больше.

— А любимая песня Высоцкого у вас есть?

— Одна из самых любимых песен — «Баллада о любви», тема которой, кстати, перекликается и с темой фильма «Любовь Советского Союза». Но вообще у отца есть вещи послабее, но есть, наверное, сотни полторы вещей, которые абсолютно случились и абсолютно получились, из-за которых он и стал Высоцким. И эти полторы сотни песен — они как ступеньки, по которым Высоцкий поднимался с тех пор, как в 23 года написал первую песню, от «Татуировки» до, скажем, «Охоты с вертолетов» или «Истории болезни». Эти 150 ступенек я знаю все, и, пожалуй, одной, самой любимой, среди них нет. Юрий Любимов как-то сказал Высоцкому, что его будут помнить за три-пять песен. Черт знает, что будет через сто лет, но сейчас это не три и не пять, а порядка полутора сотен.

— Вы сказали, что «Баллада о любви» перекликается с темой фильма. А что вы вкладываете в название картины? Чья это любовь и к кому?

— Любовь — это вообще самое важное. Что может быть важнее любви? Эта история не только о том, что главная героиня любима всем Советским Союзом. Эта история об огромной любви огромной страны, о самой способности любить. Нас буквально пронесло по XX веку, у нас была цепь испытаний — болезни, войны внешние и внутренние, от этого любая другая страна рассыпалась бы в труху. То, что мы сохранились, — это любовь, которая позволяет делать невероятные вещи. Конечно, у нас есть и любовь в прямом смысле — ведь действительно весь Советский Союз любил актера Николая Крючкова или поэта Владимира Маяковского, почему бы не любить и актрису Кострову? Но любовь не только в героине, но и в других героях, в невероятных зданиях, отреставрированных компьютерной графикой, в музыке. Сейчас многие ностальгируют по СССР, вспоминая, например, бесплатное образование… Не в этом дело! Для меня «Любовь Советского Союза» — авторская песня, которой нет практически нигде. Это взрыв любви, это способность народа любить, а не стяжать. Наверное, стяжать тоже нужно, но войну мы выиграли благодаря любви.