Из клана сопрано. Почему оперной звезде нужно иметь здоровье космонавта

«Некоторые спектакли идут по четыре часа. А эмоциональные нагрузки? Мои героини умирают от чахотки, их убивают, они с ума сходят», – рассказывает заслуженная артистка России Альбина Шагимуратова.

Мировая слава обрушилась на неё в 2008 году, когда Шагимуратова исполнила арию Царицы ночи из «Волшебной флейты» Моцарта на родине композитора, в Зальцбурге. После этой партии, где приходится брать очень высокие ноты (четыре «фа» третьей октавы), в опере, по признанию исполнительницы, ей «уже ничего не страшно». Тогда же к 28-летней Альбине с предложениями в ряд выстроились Ла Скала, Ковент-Гарден, Опера Гарнье, Метрополитен-опера…

С 2018 года она солистка Мариинского театра. Чтобы увидеть её, любители оперы специально приезжают в Петербург. «У меня онкология, прохожу химию, слушаю вас – и становится легче» – такое сообщение недавно оставили Шагимуратовой в соцсетях.

Пальцы не для фортепиано

Мария Позднякова, aif.ru: Удивительный факт: оказывается, вас в Московскую консерваторию приняли с третьего раза.

Альбина Шагимуратова: Оперу я впервые услышала в 12 лет по радио. Мария Каллас пела арию из «Травиаты», и я расплакалась от наплыва чувств. Но себя я в тот момент видела только музыкантом – с 6 лет училась игре на фортепиано, занималась по 6–8 часов в день. Семья жила в Ташкенте, папа и мама – юристы, но папа играл на баяне, а мама любила петь. После распада СССР атмосфера в республике изменилась, и в 1993 году мы вернулись на малую родину, в Казань. Там я пыталась поступить в музыкальное училище по классу фортепиано, но меня не приняли. Объяснили: пальцы короткие. И предложили место на дирижёрско-хоровом отделении. На втором курсе меня услышал известный в Татарстане оперный тенор Хайдар Бигичев. Он сказал, что я должна петь в опере. Потом мы ещё раз случайно встретились на улице, и он вновь повторил свою мысль: если я начну заниматься – буду петь в Ла Скала. Это меня подстегнуло, решила попробовать силы в столице. В Московскую консерваторию на вокальный факультет меня действительно приняли с третьего раза. Правда, сразу на третий курс.

– А как сбылось предсказание про Ла Скала?

– Внимание на меня обратили после победы на Конкурсе имени Глинки. Предложили стажировку в Америке, куда я отправилась, не зная языка, – на репетиции ходила с переводчиком. Выучила английский за полгода. А дальше был Конкурс имени Чайковского, самый сложный и престижный, он проходит раз в четыре года. По прилёте из Америки в Москву потерялся мой чемодан с концертным платьем, ко второму туру он нашёлся, но меня выселили из общежития, оставив без жилья. Перед важным конкурс­ным днём я перевозила вещи к знакомым. В итоге конкурс, который проходил на фоне постоянного стресса, я неожиданно для себя выиграла. А через неделю американский менеджер сообщил, что легендарный маэстро Риккардо Мути хочет прослушать меня в арии Царицы ночи («Волшебная флейта») для участия в Зальцбургском фестивале, на котором мечтает выступить каждая оперная певица. Я поехала в Австрию, встречу мне назначили на восемь утра, встала я в четыре, чтобы разбудить голос. Когда пела, от волнения коленки дрожали. Помню, завтра­кала в кафе, вдруг – звонок: «Маэстро утвердил вас!» После дебюта в Зальцбурге передо мной открылись двери всех оперных театров мира, в том числе и Ла Скала, где я дебютировала в 2011 году. А когда пела там спустя несколько лет Лючию ди Ламмермур, равную по сложности Царице ночи, известный итальянский критик подошёл ко мне после спектакля со словами: «Такие овации в Италии надо заслужить». Зал аплодировал стоя 10 минут.

Руслан для «Людмилы»

– Дмитрия Хворостовского за его молниеносную карьеру на Западе называли «Сибирским экспрессом», а вы стали «Казанским…».

– Может, и так. Десять лет, вплоть до пандемии, я уезжала из России с шестью чемоданами, потому что по полгода была в разъездах между странами и континентами. Работая в Италии, выучила итальян­ский, в Германии – немецкий. Максимум неделю жила на одном месте. Разучивала по три оперы в год.

– И при таком-то графике вы смогли выйти замуж?!

– Для росписи я прилетела на день в Москву между выступлениями. А познакомились мы с мужем в 2011 году в день открытия после рекон­струкции исторической сцены Большого театра – я пела Людмилу в опере «Руслан и Людмила», а будущий муж Руслан ждал меня после спектакля у служебного входа. Но знакомиться с ним я отказалась. Так он, бросив дела, полетел в Вену на мой следующий спектакль. Влюбил в себя своими поступками, отношением. Через два месяца в Казани просил моей руки у родителей. А будущая свекровь оказалась поклонницей оперы и рассказала, что впервые увидела меня на Конкурсе имени Чайковского. Она и предположить не могла, что я стану женой её сына. Муж – психотерапевт, но он понимает, чем я занимаюсь, поддер­живает меня.

– Многим артистам непросто далась пандемия. Как вы пережили тот период?

– Была рада возможности побыть дома, заняться здоровьем. Если честно, оперному певцу надо иметь здоровье космонавта – мы же поём вживую, некоторые спектакли идут по четыре часа. А эмоциональные нагрузки! Мои героини умирают от чахотки, их убивают, они с ума сходят. С каждым спектаклем оставляешь на сцене частичку своей души. Была только одна комичная роль в «Путешествии в Реймс». Сейчас репетирую Норму – эта героиня в конце восходит на костёр.

Письмо не подписала

– А что с контрактом в Америке?

– Контракт с Метрополитен-оперой был до 2025 года. После начала СВО американская сторона заявила, что я должна подписать антироссийское письмо. Я отказалась. Контракт расторгли, мне выплатили неустойку. Так же было и с контрактом в Швейцарии.

– До спецоперации случались разногласия с западными театрами?

– Дважды в Германии. Оба раза на опере «Дон Жуан», где я пела партию Донны Анны. Предлагали откровенные сцены, которые я в силу воспитания позволить себе не могу. В одном случае мне пошли навстречу, в другом я покинула проект.

– В Москве 8 октября стартует Конкурс имени Глинки, где вы председатель жюри. Мало вам нагрузки?

– В своё время я получила главный приз этого конкурса из рук великой Ирины Архиповой, которая несколько десятилетий несла его на своих плечах. Это она открыла выдающихся певцов Владимира Атлантова, Сергея Лейферкуса, Дмитрия Хворостовского, Ольгу Бородину, Ильдара Абдразакова. Конкурс был учреждён советским правительством в 1960 году, это наше культурное достояние. Многие прошлые победители приедут поддержать нас в первый день, за пультом будет маэстро Гергиев.

– Отдыхать-то удаётся?

– В идеале отдых – это массаж, сон не менее 9 часов. И любимая книга. Дней на 10 меня хватит. А дальше – встать и бежать.

– Как на карьеру повлияло рождение ребёнка?

– Из-за беременности и родов не выступала полгода. Надо было возвращать вокальную форму – предстояли выступления в Метрополитен-опере. Мне посоветовали позвонить маэстро Гергиеву. Валерий Абисалович ответил из Мельбурна. Спросила, можно ли мне выступить в Мариинском театре. А он не только дал добро, но и выкроил для меня сутки, специально прилетев из США. Спал два часа, но встал за пультом. Помню этот день, 16 февраля 2015 года. В тот вечер я летала на сцене, потом поняла: так всегда бывает, когда он дирижирует. Настолько тонко чувствует певца, словно одновременно с ним дышит. А уже 25 февраля с четырёхмесячным ребёнком улетела в США.